Формально первая постсоветская лента Никиты Михалкова. Впервые на отечественном экране тема репрессий 1937-го года находит дуальное драматургическое и общехудожественное воплощение, одновременно прямолинейно и метафорически критикуя не столько политический режим, сколько кризис человеческой системы ценностей. Фильм удостоен премии Американской киноакадемии «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке», а также Гран-при Каннского кинофестиваля и Государственной премии РФ.
Жанровое поле фильма чрезвычайно многогранно в силу взаимодействия в нем форм саги, исторической драмы и мелодрамы. Наслаивая жанровые пласты в течение трех актов, Михалков строит повествование на разных уровнях вхождения в историю. Фильм начинается с продолжительной экспозиции домашнего уклада семейства генерала Котова, за счет которой режиссер готовит зрителя к следующему витку драмы. Постепенно Михалков размывает под Котовым твердую почву военачальника и подвергает его статус и человеческое достоинство, пожалуй, самому невыносимому испытанию в жизни. Скоро повседневная система существования навсегда рухнет под давлением возвращенного времени — «скелета в шкафу» в лице Мити (О. Меньшиков), юношеской любви нынешней жены Котова Маруси (И. Дапкунайте), с которой его разлучила то ли судьба, то ли отсутствие выбора. Как выяснится в середине второго акта, вина лежит на самом генерале Котове, сославшем «белого» Митю в бессрочную ссылку во Францию — вычислять шпионов родины, а затем казнить их без суда и следствия. Беря за основу любовный треугольник, Михалков экстраполирует романтическую драму на переходный этап советской истории, ясно давая понять, насколько быстро в условиях стратегических решений вчерашние авторитеты и «красные» идолы становятся расходным материалом, а предатели и приверженцы двойных стандартов — новой элитой общества. Подобная поляризация конфликтующих сторон сильно напоминает схожую по драматизму проблему кинополотна Лукино Висконти «Леопард», посвященную кровопролитной войне республиканцев и династии Бурбонов. Фильм знаменит фразой князя Салины: «Я принадлежу к уходящему классу, я свободен от иллюзий и не способен к самообману. Мы — леопарды, львы. Те, кто придет на смену, будут шакалишками, гиенами».
Первая половина фильма решена в стилистике «усадебных» лент Михалкова времен «Неоконченной пьесы для механического пианино» с хорошо узнаваемыми нотами декаданса и точно расставленными акцентами характеров, имеющих широкую амплитуду раскрытия. Именно через цезуры и фигуры умолчания Михалков предпочитает знакомить зрителя со своими героями, у которых всегда имеется «двойное дно» или то самое чеховское ружье, которое когда-нибудь да выстрелит. Эквивалентом такого «ружья» в «Утомленных» становится Митя, молодой чекист, приехавший в дом своей юности вернуть должок усатому комдиву. И только лишь в финале в процессе игровой сценки мы узнаем страшную тайну, которую Котов предпочел бы унести с собой в могилу. События накатывают волнообразно, все больше забирая с собой часть Котовской свободы. Свой последний выходной день он проведет в атмосфере абсолютного счастья, но тотального же опустошения, своего рода между молотом и наковальней. Ему придется пересечь пограничную ситуацию, не имеющую обратного движения. Котов прекрасно осознает, что свою судьбу невозможно повернуть вспять. Единственное и наиболее труднопреодолимое, что остается, так это принять вызов, не дрогнув ни одним мускулом. Поэтому игровое поведение Котова так сильно раздражает Митю, решившего, что он в два щелчка сможет сломить комдива одним видом черного воронка и мнимым компроматом.
Доминирующее и формообразующее значение в картине несет большая степень художественной условности, делающая персонажей и окружающий их мир моделью рухнувшей реальности с ее иерархией и приоритетами. Для исторической парадигмы России этот фильм остается всецело переходным, учитывая эпоху его возникновения и «неудобную» проблематику. Тем более присутствие ярко выраженных протагониста и антагониста не провоцирует зрителя на принятие чьей-то определенной стороны. Его больше занимает история вопроса, тянущаяся с начала XX века. Митя, по сути, существует как сомнамбула, живой труп, воскресший из мертвых, чья история личности давно оборвана. Его реинкарнация — это сталинский кошмар, скосивший одним махом идеологов и исполнителей. Поэтому в самом начале фильма делается столь явный и прямой акцент на опасной бритве, лежащей в ванной московской квартиры Мити. Именно этим лезвием он полоснет себя по венам в финале под бой кремлевских курантов. Можно сказать, что Митя — самый настоящий фантом, от которого невозможно избавиться. Его линия обречена с самого начала. Но тем сильнее его образ, ведь собственный исход он предвкушает постоянно, стремясь навсегда покончить с ошибками прошлого.
Для Котова осознание своего внезапного ниспровержения — лишь еще одна схватка с неравным врагом, в которой он хоть и владеет большой огневой мощью, но численно беспомощен.
Информация по комментариям в разработке