Дмитрий Данилович Головин, 1937, Москва
В Россию баритонам показываться нельзя – у них Головин есть!
(Из рецензии в итальянской газете 1929 г.)
В истории советского оперного искусства имя и судьба нашего земляка Дмитрия Даниловича Головина (1894–1966) отмечены удивительным взлетом и всенародным признанием редкого таланта самородка и трагическими обстоятельствами, прервавшими блистательную карьеру истинного любимца публики.
...Незадолго до смерти он смог навестить село Безопасное и Ставрополь – родные края... В 1928 году по инициативе А. Луначарского, который высоко ценил Дмитрия Головина как певца и актера, Наркомпрос посылает его в Милан. Певец совершенствуется у знаменитых мастеров итальянского бельканто. Концерты и спектакли в Париже и Монте-Карло принесли ему мировую известность.
Зарубежные газеты в те годы писали:«Выступления русского баритона Головина произвели неизгладимое впечатление..»
«.По красоте и силе звука, по благородству тембра голос Головина не знает себе равных».
«...Чтобы дать представление об этом феноменальном артисте-певце, достаточно сказать, что он свободно берет верхнее «до», предельную ноту лучших теноров» (Монте-Карло).
«...Восторгам и неистовству публики не было пределов, когда стало известно, что Головин с девяти до четырнадцати лет был деревенским пастухом, что до появления на сцене он был сапожником, токарем по металлу, поваренком на пароходе, а с 1914 по 1918 год рядовым матросом Черноморского флота, и что свою артистическую карьеру он начал только в 1924 году» (Париж).
Поистине блистательная карьера! Ему рукоплещут Милан и Париж, проходят десятки, сотни встреч с рабочими, колхозниками, краснофлотцами, а по красным датам календаря – праздничные концерты в Кремле и короткие, но желанные заезды на Ставрополье, в родное село Безопасное, в отчий дом...
Еще одни штрих к его портрету. В октябре 1941 года Большой театр эвакуировался в Куйбышев. Но Головин остался в Москве, часто выезжал в составе фронтовой бригады на передовую.
Впрочем, снова обратимся к Сергею Яковлевичу Лемешеву: «Михаил Маркович Габович (известный солист балета Большого театра. – Н. Д. и В. Г.) получил разрешение организовать работу филиала. Мы пришли на первое собрание не без волнения. Сколько же нас? Оказалось, не так-то уж мало: вот горделивая и величественная фигура Обуховой, открыто приветливое лицо Каульской, строгая Степанова, неизменно сдержанный Ханаев, всегда живой, темпераментный Головин, скромный Бурлак, кое-кто из балета: Бессмертнова, Руденко, Литавкина, Чичинадзе… Одним словом – труппа. Если и небольшая, то уж и не такая маленькая, чтобы с ней нельзя было работать. Составился оркестр и хор... Итак, 19 ноября, когда фронт находился всего в 30-40 километрах от столицы, мы открыли наш первый сезон большим концертом».
Но довелось Дмитрию Даниловичу Головину быть участником и других концертов: за колючей проволокой Ивдельлага на Северном Урале, где не назывались ни имена, ни почетные звания. А так: выступает солист ансамбля… аккомпанирует солист оркестра, танцуют солистки балета.
По крайне грубому и откровенно сфальсифицированному делу во время войны Д. Головин и его сын В. Головин (впоследствии известен как автор и режиссер телевизионных «Голубых огоньков» 60-х годов) были осуждены за убийство актрисы З. Райх – вдовы Сергея Есенина, а позднее жены В. Мейерхольда. Сыну приписали убийство, отцу – соучастие. Чудовищный клубок обвинений пал на добрых и хлебосольных соседей, живущих в одном подъезде с не менее уважаемой семьей всемирно прославленного режиссера. После многочисленных хлопот коллектива Большого театра Головины были оправданы и освобож-дены. Отпало беспочвенное обвинение в убийстве, но осталось еще надолго, почти на 10 лет, клеймо – «антисоветская пропаганда и враждебная деятельность против советского государства». Оно было окончательно смыто Военной коллегией Верховного Суда СССР только 25 ноября 1965г.
Забвению не подлежат не только гордые и радостные страницы его биографии, но и печально знаменитый «особый концерт», который устроило в конце 40-х годов лагерное начальство для членов комплексной экспедиции Академии наук СССР.
70 докторов и кандидатов наук, прибывших для изысканий на Северный Урал, стали зрителями и слушателями невиданного доселе концерта, исполнителями которого были корифеи советского искусства, оказавшиеся вне общества отнюдь не по своей вине.
Впрочем, пора сослаться на воспоминания старейшего советского театроведа М. Грина, который в ту пору руководил театром заключенных в Ивдельлаге: «... Вечером нас вывели из зоны... Пришли в клуб, расположились в гримуборных, и тут прибежал наш лейтенантик и, отозвав меня в сторону, сказал:
– Есть приказ – фамилии артистов не называть!
Из-за кулис появился Дмитрий Данилович Головин, знаменитый баритон Большого театра. И вдруг зал – его штатская часть – взорвался аплодисментами:
– Здравствуйте, Головин! Привет, Головин! – еслось из зала. Лагерное начальство сидело мрачнее тучи, но что оно могло поделать?
Информация по комментариям в разработке