Слушаем авторское чтение и обсуждаем стихи Виктора Куллэ (г. Москва).
Счастье 01:50
«Когда мы были ангелами...» 10:22
Развивая Данте 15:31
Счастье
В дальнем детстве мы согреты
чистым счастьем до отвала.
Помню, как простой конфеты
мне для счастья доставало.
А потом, без передышки,
в подростковости патлатой
счастьем становились книжки,
взглядами обмен над партой.
Приобщаясь к миру взрослых,
к подзапретной жути сладкой,
плыть с девчонкою на вёслах,
поцелуй урвать украдкой,
услыхать под скрип матраца
вздох: «Какой же ты колючий!..»
Счастье — самоутверждаться,
веря: дальше будет лучше,
и — с апломбом попугая
не смиряясь с миром косным —
бунтовать, ниспровергая
предков непонятный космос.
Ну-ка, память, мухой схизни!
Все в прыжке переобуты.
Как в иной какой-то жизни
приключались эти бунты.
Но теперь, отбунтовавший,
слишком многих схоронивший,
в лозунги не верю ваши:
нищим в них не сыщешь ниши.
Не решусь вершить за прочих,
но и властью не прикормлен.
Видимо, фундамент прочен —
потому что мы по корню
питерцы и вологжане.
Мне теперь всё чаще снится
мученица тётя Аня,
плетея и кружевница.
Голод. В доме ни полушки.
Две сестры за всё в ответе.
Если б не её коклюшки,
мамы не было б на свете.
Крестит старческой рукою,
не дождавшейся колечка:
«Боже, счастье-то какое:
в храм сходить, поставить свечку!»
Непричастная к восторгу
митингов и революций —
просто теребит скатёрку,
чай вприхлёбку пьёт из блюдца.
Рада: гостевать приеду,
сочень испечёт творожный.
Сил держать коклюшки нету —
пальцы пустоту тревожат.
Счастье — дать внучкý подарка,
штопать старые колготки…
Тётя Аня, моя Парка,
кружевница, Ангел кроткий.
* *
Когда мы были Ангелами — ты
до сумасшествия, до дурноты
умела всякий раз предстать иною.
Я сознавал, что я тебя не стόю.
Пора свободы, счастья, нищеты.
Когда мы были Ангелами — мне
казалось: наши тени на стене
таинственной платоновской пещеры —
вне власти денег, похоти, карьеры —
неразлучимы в праздничном огне.
Когда мы были Ангелами — нам
досталось это небо пополам,
полёт беспримесный, лишённый цели.
Но постепенно крылья ослабели.
Пришла обыденность, сказав: ням-ням.
Теперь друг друга не желаем знать.
Не повернуть, как ни пытайся, вспять
привыкшую к вращению планету.
Но, чтоб из-под земли пробиться к свету,
вновь остаётся Ангелами стать.
Развивая Данте
«Ну что с того, что я там был?»
Юрий Левитанский
Вокруг копошится, дышит, кишит медлительный улей.
Почти готовый примкнуть к его разумной возне,
ты открываешь глаза и понимаешь, что умер
долю секунды назад. Во сне.
Считай, тебе повезло. Но попридержи браваду.
Здесь везунок и лузер равны, словно тьма и свет.
Пункт перевалочный, но отсюда не убывают.
Зал ожиданья, где времени больше нет,
как нет насущности в вере — скорее, место доверию,
отсутствию страха и ревности, зависти и стыда.
Стоит лишь пожелать — и за ближайшей дверью
встретишь любимых, раньше успевших сюда.
Вещи лишь кажутся: то есть они возникают,
стоит о них подумать — к месту, и не навсегда.
Взгляд привыкает тешиться облаками,
рябью ландшафта, изменчивого как вода.
При всём изобилии звуков — слух отдыхает на вашей
самой насущной мелодии, неуловимой как сон.
Отсутствуют только запахи — но это уже не важно:
тому, кто действительно любит, ни к чему феромон.
Касательно слов — они куда достоверней,
неотменимее сказанных на земле.
Всегда полусумрак — не утренний и не вечерний.
Климат, где забываешь о холоде или жаре.
Смущает догадка, что это всего лишь отстойник,
где ждёшь то ли высшего смысла, то ли назад пинка
и медленно устаёшь от изобилия стольких
самодостаточных душ. Но дальше не видно пока.
_____________
Подписывайтесь на нас: https://www.youtube.com/channel/UCBR5...
Дружите с нами в социальных сетях!
ВКонтакте: https://vk.com/stixopops
Facebook: / stixopops
Instagram: / stixopops
Информация по комментариям в разработке